92 Пятьдесят шестая ночь
Когда же настала пятьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что бедуин дал Нузхат-аз-Заман ячменную лепёшку и обещал, что продаст её такому же хорошему человеку, как он, и девушка сказала: „Ты хорошо сделаешь“, а когда наступила полночь и голод стал жечь её, она съела немного ячменной лепёшки. А затем бедуин приказал своим людям трогаться, и они нагрузили верблюдов, а бедуин сел на верблюда и посадил Нузхат-аз-Заман сзади, и они поехали и ехали непрерывно в течение трех дней, а через три дня вступили в город Дамаск и остановились в хане султана, возле ворот наместника. А у Нузхат-аз-Заман изменился цвет лица от печали и утомления с дороги, и она заплакала из-за этого. И тогда бедуин подошёл к ней и сказал: „О горожанка, клянусь моим колпаком, если ты не бросишь плакать, я никому не продам тебя, кроме как еврею!“ Потом он встал и, взяв её за руку, отвёл её в какое-то помещение, а сам пошёл на рынок и стал ходить по купцам, что торгуют невольницами, и заговаривал с ними, говоря им: „У меня есть девушка, которую я привёл с собою, а брат её болен, и я послал его к моим родным в Иерусалим, чтобы они его лечили, пока он не выздоровеет. И я желаю её продать, а она, с того дня как заболел её брат, все плачет, и ей тяжело быть в разлуке с ним. И я хочу, чтобы тот, кто купит её, говорил с нею мягко и сказал бы ей: „Твой брат у меня в Иерусалиме, больной“. Я сбавлю за это на неё цену“.
И один из купцов поднялся и спросил: «Сколько ей лет?» И бедуин ответил: «Она невинна и достигла зрелости, умна, образованна, сообразительна, красива и прелестна, но с тех пор как я отослал её брата в Иерусалим, её сердце занято мыслью о нем, и её прелести изменились и её вид стал другим». Услышав это, купец пошёл с бедуином и сказал ему: «Знай, о шейх арабов, что я пойду с тобою и куплю у тебя невольницу, которую ты прославляешь и расхваливаешь за ум, образованность, красоту и прелесть. И я дам тебе цену за неё, но я поставлю тебе условия и, если ты их примешь, заплачу тебе её цену наличными. Если же ты не примешь их, я верну тебе невольницу обратно». – «Если хочешь, – отвечал бедуин, – отведи её к султану. Ставь мне какие хочешь условия – скажи только, когда ты её приведёшь к царю Шарр-Кану, сыну царя Омара ибн ан-Нумана, властителя Багдада и земли Хорасана, она, может быть, придётся ему по сердцу, и он отдаст тебе её цену и умножит твою прибыль за неё». – «А у меня, – сказал купец, – есть к нему просьба: написать мне разрешение из дивана, чтобы с меня не брали пошлины, и ещё написать своему отцу, Омару ибнан-Нуману, рекомендательное письмо. И если он примет от меня девушку, я тотчас же отвешу тебе её цену» – «Я принял это условием, – сказал бедуин. И оба пошли и пришли к тому месту, где была Нузхат-аз-Заман, и бедуин остановился у двери помещения и крикнул ей: „Эй, Наджия!“ (а он назвал её этим именем), и, услышав его голос, она заплакала и не ответила ему. И бедуин обернулся и сказал купцу: „Вон она сидит, делай с ней что хочешь! Подойди к ней и взгляни на неё и будь с ней ласков, как я учил тебя“.
И купец подошёл к ней с приятным видом и увидал, что она небывалой красоты и прелести и к тому же знает арабский язык. И тогда купец сказал: «Если она такова!» как ты её описал мне, я достигну благодаря ей у султана того, чего хочу».
«Мир с тобою, о дочка, каково тебе?» – сказал он потом, и Нузхат-аз-Заман обернулась к нему и ответила: «Это было начертано в Книге». И она посмотрела на него и видит – это человек степенный и красивый лицом, и тогда она сказала про себя: «Я думаю, он пришёл меня купить. Если я не дамся ему, я останусь у этого злодея, и он сгубит меня побоями. Как бы то ни было, лицо этого человека красиво, и от него скорее можно ждать добра, чем от этого грубого бедуина. А может быть, он пришёл, только чтобы послушать мои речи. Я отвечу ему хорошим ответом». И при всем этом глаза её смотрели в землю, а затем она подняла свой взор к купцу и сказала ему нежными словами: «И с тобою мир, о господин, и милость Аллаха и благословение его – так повелел отвечать пророк, – да благословит его Аллах и да приветствует! А что до твоих слов „каково тебе?“ – то, если хочешь узнать, что со мною, желай этого только твоим врагам». И она умолкла, и когда купец услышал её слова, ум его улетел от радости, и, обернувшись к бедуину, он спросил его: «Сколько она стоит? Поистине, она благородна!» И бедуин рассердился и крикнул: «Ты испортил мне девушку этими словами! Зачем ты говоришь, что она благородная, когда она – отребье невольниц и происходит из самых низких: людей? Я не продам её тебе!» И купец, услышав его слова, понял, что он малоумен, и сказал: «Сдержи свой нрав! Я куплю её, несмотря на те недостатки, о которых ты говоришь!» – «А сколько ты мне дашь за неё?» – спросил бедуин. – «Сыну даёт имя только отец; требуй же ты, сколько тебе хочется!» – ответил торговец. Но бедуин воскликнул: «Будешь говорить только ты!» И тогда купец подумал: «Этот бедуин – сухоголовый крикун! Клянусь Аллахом, я не знаю ей цены, но она покорила моё сердце своим красноречием и прекрасной внешностью, а если она пишет и читает, то в этом завершение милости для неё и для того, кто купит её. По этот бедуин не знает, какая ей йена».
И, обернувшись к бедуину, он сказал: «О шейх арабов, я дам за неё двести динаров, целиком тебе в руки, но считая налогов и доли султана». И, услышав это, бедуин пришёл в сильный гнев и закричал на купца: «Поднимайся И иди своей дорогой! Клянусь Аллахом, если бы ты дал мне двести динаров за тот кусок плаща, который на ной надет, я бы не продал его тебе. И я не стану больше её продавать, а оставлю её у себя пасти верблюдов и молоть на мельнице!» И он крикнул девушке: «Пойди сюда, вонючая, я не продаю тебя!» А затем обернулся к купцу и сказал:
«Я считал, что ты из знающих людей! Клянусь моим колпаком, если ты не уйдёшь, я заставлю тебя услышать то, что тебе не понравится». – «Поистине, этот бедуин одержимый и не знает ей цены, – подумал купец. – Я сейчас ничего не скажу ему о её цене; будь он человеком разумным, он не говорил бы: „Клянусь моим колпаком!“ Клянусь Аллахом, она стоит царства Хосроя, и со мной нет платы за неё, но если он потребует с меня больше, я дам ему сколько он захочет, хотя бы он взял все, что у меня есть». И, обернувшись к бедуину, он сказал ему: «О шейх арабов, будь терпелив и сдержи свою душу. Скажи мне, что у тебя есть из её одежды?» – «А какая одежда годится для этой девки? – воскликнул бедуин. – Клянусь Аллахом, и этого плаща, в который она завёрнута, для неё много». – «С твоего позволения я открою ей лицо и поворочаю её, как люди ворочают невольницу при покупке», – сказал купец, и бедуин отвечал: «Делай с нею, что хочешь, сохрани Аллах твою молодость! Осмотри её снаружи и изнутри, и, если хочешь, сними с неё одежду и погляди на неё голую». – «Сохрани Аллах, я взгляну только на её лицо», – сказал купец и подошёл к девушке, смущённый её красотой и прелестью…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.